ПРИНУЖДЕНИЕ К ДОВЕРИЮ*: УСПЕЕМ ДО КАТАСТРОФЫ?
Ганди: «Станьте сами проводником тех перемен,
которые вы хотите видеть в этом мире».
Ни секрет, что отсутствие доверия в современном мире – это правило, причем, железное. Не доверяя друг другу, политики возводят между собой и народами огромное количество геополитических, экономических, военных стен. Что касается нашей страны, исторический опыт показывает, что импульсы к успешному развитию Россия получает, только когда находится в конфронтации и конфликте с западными странами.
Декабрьский «ультиматум» Москвы о «красных линиях безопасности» — это классическая политическая «жесткая конфронтация» из раздела экстремальной конфликтологии. Обозначены конфликтогены (слова, действия или бездействие, могущие привести к серьезному конфликту): недопущение дальнейшего приближения инфраструктуры НАТО к границам РФ, раздражение от невыполнения Минских соглашений Украиной. Выдвинуто требование: предложения Москвы рассматриваются только «пакетно» и период рассмотрения ограничен по времени. Заявлена угроза: будет неизбежный военно-технический ответ РФ в случае игнорирования интересов России в сфере безопасности.
Тонкий механизм настройки доверительных отношений в политике в большинстве случаев остается за пределами научной дипломатии: нет единого, однозначного понимания феномена доверия. Например, в английском языке для обозначения понятия «доверие» используется несколько слов: confidence, faith, trust. Доверие связано с ожиданиями, убеждениями, волеизъявлением или установкой; оно проявляется по отношению к разным объектам – политическим элитам, группам, организациям, социальным институтам; доверие имеет деятельностный характер, именно действия партнера рассматриваются как способы проявления доверия.
Как конфликтолог отмечу, что толкование доверия включает рискованность ситуации принятия решения. Не каждый готов взять на себя ответственность за действия партнера: Иисус Христос доверял человеку, а поздний Карл Маркс – нет, Владимир Путин пробует себя в новом качестве: «принуждение к доверию» ради разрешения проблем и конфликтных ситуаций, копившихся десятилетиями.
Есть две составляющие доверия – рациональная и эмоциональная. К рациональной относится уверенность в том, что партнер способен выполнить взятые на себя обязательства с учетом его: 1. предсказуемости; 2. компетентности; 3. результативности. Эмоциональная: оценка «доброй воли» партнера, анализ общности ценностей и мотивов – доброжелательности, открытости для успешного решения проблем, мотивированности на достижение общей цели, порядочности.
Однако вспомним слова лорда Пальмерстона: «Therefore I say that it is a narrow policy to suppose that this country or that is to be marked out as the eternal ally or the perpetual enemy of England. We have no eternal allies, and we have no perpetual enemies. Our interests are eternal and perpetual, and those interests it is our duty to follow.»
Собственно, эксперты Института конфликтологии на мастер-классах утверждают, что для успешной реализации переговорного процесса лучше сразу принять за аксиому: «Никакого доверия нет в принципе, оно – понятие сугубо статистическое». А мастерство вызывать неосознанноедоверие в экспертной сфере – сегодня как никогда актуально и именно этому стоит учиться.
Конфликтология как наука занимается проблемами коммуникации, межкультурного взаимодействия, теорией и практикой управления конфликтами, в том числе межгосударственными. Задача конфликтологии – уловить в перепутанных и взаимосвязанных отношениях России и Европы, некие политические месседжы, «окна возможностей» — периоды времени, когда важно предпринять политические усилия по «принуждению к доверию», когда возрастает вероятность успеха. Или искусно организовать управляемый конфликт, своеобразный «момент истины» – и тем самым приблизиться к состоянию гармонии в межгосударственных отношениях.
Да, угроза военных действий в результате провокаций на границах непризнанных Донецкой и Луганской республик предельно реальна, однако напомню, что конфликт – по определению, это всего лишь наиболее острый способ разрешения значимых противоречий, возникших в процессе коммуникации. Подчеркиваю… способ разрешения, а, значит, шансы на налаживание отношений между политиками остаются всегда.
Можно порассуждать и о так называемом «вынужденном доверии». В США концепция приоритета безопасности по отношению ограничениям основных прав человека сохраняется с 2001 года, с момента террористической атаки на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке, в стране не произошло никаких серьезных терактов.
Американцам объяснили, что в условиях нарастающих террористических угроз основные полномочия спецслужб по ведению скрытого наблюдения за общением граждан с помощью телекоммуникационных технологий жизненно необходимы, чему подтверждение вынужденное принятие сначала Патриотического акта, а затем Акта о свободе, где заново переосмысливается баланс свободы и безопасности в пользу безопасности.
Руководитель ФСБ РФ Бортников в июне 2020 года отмечал, что в России за 10 лет было предотвращено около 700 терактов. К сожалению, российская статистика не показывает, сколько терактов готовили участники организованных инженерных групп (групп ученых). Про США есть информация из открытых источников, что доля таких групп за 10 лет выросла с 5 до 11%.
Наиболее опасен технологический терроризм, заключающийся в применении ядерного, химического или бактериологического оружия, радиоактивных и высокотоксичных веществ и т. п., а также в угрозе захвата ядерных и иных промышленных объектов.
Специалисты по контртеррористической деятельности из разных стран утверждают, что образованные экстремисты более опасны, доля террористов-выходцев из среднего класса неуклонно возрастает, они, как правило, наносят больший урон.
Один из наиболее опасных видов терроризма – кибертерроризм, это информационная атака на компьютерную информацию, вычислительные системы, аппаратное обеспечение, непосредственно на оператора.
Пожалуй, самое уязвимое звено – это оператор. По оценкам психиатров, примерно 1/6 часть из них может быть с успехом подвержена деструктивному воздействию. Согласно европейским исследованиям, наиболее уязвимы системы «умный дом, умный город, смарт-город, умная дорога, видеонаблюдение с системой распознавания лиц». В 2018 году независимая экспертиза выявила у трех лидеров западного рынка – поставщиков программного обеспечения для умных городов — от 3 до 7 уязвимостей, позволяющих в некоторых случаях перехватить управление системой, внести изменения в нейросеть, управляющую городом.
И ещё. Некоторые эксперты называют об «искушении 30 млн долларов», — это примерно такая сумма, на которую можно приобрести профессиональное оборудование, технологии, программное обеспечение, обеспечить безопасность и стирание (корректировку) этических норм для членов инженерной команды, которые могут быть привлечены для осуществления террористических атак.
Известно, что 80-х годах прошлого века в рамках секретных учений ФБР, инженеры-выпускники технологического университета в Бруклине, используя компоненты, находящиеся в свободной продаже, смогли собрать «грязную» атомную бомбу. Прошло почти 40 лет, и военные эксперты отмечают, что идея создания частного ядерного оружия близка к реализации. Создать и «апробировать» химическое, биологическое, бактериологическое оружие стало значительно проще.
Существуют 2 математические модели неизбежной мировой катастрофы, где может погибнуть до 25% населения земли. Согласно первой: до 2026 года человечество неизбежно вытащит черный шар в соответствии с «Концепцией чёрных шаров в уязвимом мире» Ника Бострома. Процитирую, «чёрный шар – это технология, которая сама по себе, в рамках саморазвития, незаметно, вследствие усилий различных не связанных между собой групп и команд, преследующих свои собственные интересы, способна до основания или в основном разрушить цивилизацию». Ник Бостром относит к черным шарам, не только машины и физические устройства, а также программные продукты, программно-аппаратные решения, идеологии, психопрактики, организационные методы.
По другой математической модели, процесс пойдет еще быстрее в связи со взрывным развитием технологий AI (искусственного интеллекта): до 2025 года велика вероятность катастрофического события, связанного с терактом, организованным инженерной группой (группой ученых), и вызванного им веера технологических отказов и аварий распространяющегося по миру.
Теперь об экспертизе в эпоху недоверия. Согласитесь, доверие – самый трудно продаваемый товар в высококонкурентном и враждебном мире, где осторожность и осмотрительность невозможны в принципе. Есть два пути, первый: подождать неизбежной катастрофы и тогда произойдет своеобразное принуждение к доверию.
Лучшие умы, эксперты, прежде всего из России и континентальной Европы, которые предупреждали об опасностях технологического прогресса и ратовали за его ограничение и даже торможение, призывали к доверию между государствами во имя выживания человеческой цивилизации, наконец будут услышаны правящими элитами, но сотни тысяч погибших будет уже невозможно вернуть.
К сожалению, предельно конкретные угрозы неизбежной цивилизационной катастрофы дня завтрашнего, перетянула на себя сегодняшняя европейская повестка и озабоченность РФ в связи с небезопасным разрастанием блока НАТО.
Есть две проблемы, мешающие эффективной внешнеполитической коммуникации. Первая: существует недопонимание особенностей западного менталитета у аналитиков, которые работают на правительство РФ. Складывается впечатление, что у руководства Российской Федерации слишком серьезное восприятие наших западных партнеров, прежде всего это ориентация на выстраивание личностно ориентированных отношений с действующими премьерами и президентами, в ущерб перспективам формирования западного общественного мнения и поддержки, в том числе финансовой и идеологической, европейских агентов влияния, общественных объединений, партий пророссийской направленности.
А западные руководители заключают внешнеполитические и экономические договоренности с Москвой, предполагая, если изменится политическая конъюнктура, не следовать им (сравните особенности взаимоотношений Президента Путина с канцлерами Германии Шольцем и Меркель).
Вторая проблема: у европейской и американской элиты, увы, опасно несерьезное отношение к внешнеполитическим инициативам России. С 1993 по 2008 год Россия «прогибалась», где только можно: выполняла разрушительные рекомендации МВФ, ВТО, не препятствовала развязыванию войн в Европе и Африке, теряла исторических союзников, не защищала бывших соотечественников, хотела в НАТО, мечтала строить «Большую Европу от Лиссабона до Владивостока», забывая о собственной экономической и политической идентичности.
Изменения в структуре европейской безопасности возможны, однако они произойдут «на грани фола». Экспертов-конфликтологов объединяет понимание, что американские, европейские элиты не хотят разрушительной ядерной войны, поэтому привнесение Россией во внешнеполитическую повестку методик жесткой конфронтации — ради формирования новой структуры европейской безопасности обречено на успех в случае неукоснительного следования парадигмам конфликтологии.
Вероятно, когда мы узнаем сущность военно-технического ответа РФ, улица с односторонним движением, которая сейчас характеризует государственные отношения между Российской Федерацией и европейскими странами, рано или поздно превратится в полноценное шоссе с безопасным встречным движением.
Андрей Пекшев, директор Института конфликтологии
19.02.2022
*Принуждение к доверию – одна из методик экстремальной конфликтологии.